Доктор Павлыш - Страница 57

Машина расшифровывала текст минут десять. Текст был не длинным, но Мозг еще плохо разбирался в индивидуальных почерках. Кирочка поглядывала на часы, а Кудараускас делал вид, что ничего не замечает, и рассказывал, как он завоевал первенство Вильнюса по эспадрону.

Вернувшись к себе в каюту, Кудараускас восемь раз выжал шестидесятикилограммовую штангу, потом позанимался десять минут с гантелями. Ему очень хотелось немедленно усесться за рукопись, но именно поэтому он не пропустил ни одного упражнения. Затем возникло желание лечь с мемуарами на диван. Это тоже было слабостью. Кудараускас сел на жесткий стул, включил настольную лампу и начал читать: «Мемуары-воспоминания Ранмакана из Манве, бывшего таможенного чиновника, а ныне первого человека, возрожденного к жизни с благородной и бескорыстной помощью пришельцев, представителей Галактического центра, а также планет Земля и Корона.

Часть первая, посвященная моей первой жизни.

Я родился тридцать лет назад в городе Манве, в семье таможенного чиновника и имел трех братьев, с которыми потерял связь, потому что один ушел в армию, второй умер от весенней горячки, а третий уехал искать работу в Лигон. Мои отец и мать тоже умерли в положенное им время. Их участь была счастлива, потому что им не пришлось уйти в дом стариков.

Я кончил обязательные три класса, положенные для детей чиновников восьмого разряда, и был определен на таможню в ученики писаря. Я не участвовал в волнениях и не был замечен в связях с врагами нашего государства.

Я все время жил в Манве и только один раз ездил в город Лигон, где расположена столица нашего государства и где живет наше правительство Разумных. Там я видел много интересного, а также наблюдал, как Разумные выходят из сенатского дома при звуках оркестра. Теперь я должен рассказать об удивительном приключении, имевшем место во время моего пребывания в Лигоне.

Однажды, когда я возвращался ночью в гостиницу и был в хорошем расположении духа, на меня напал грабитель и отнял у меня пальто и витой браслет. Я заявил об этом в полицию, но, к сожалению, вещи не были возвращены, а я был вынужден заплатить за переписку жалобы по форме на гербовой бумаге.

После окончания этого приключения я вернулся в Манве, наш мирный город, лежащий на берегу моря. Мне приходилось видеть во время моей работы различных людей, особенно моряков, которые приезжали в наш город. Я записывал вещи, отобранные у них при осмотре старшими таможенными чиновниками. Так я впервые увидел настоящих пьи, которые в то время еще не были нашими смертельными врагами, а были союзниками в борьбе против колмаев. Однако уже тогда мне не понравились пьи за их небольшой рост, цвет кожи и ограниченность.

Вечером я ходил в визор, смотрел картины, особенно если там были шпионы пьи или колмаи и их били и побеждали наши во имя Свободы и Разумности.

Среди моих друзей были состоятельные люди и даже сын стражника. Его звали Бессмертным, потому что отец давал ему в детстве пить настойку белого корня. Бессмертный входил в Отряд и имел форму с кантами. Если бы я не был сыном таможенного чиновника, я бы тоже входил в Отряд. Когда били бунтарей на площади у замка, я ходил смотреть и тоже кидал в них камнями…»

На этом месте Кудараускас прервал чтение. Он аккуратно подчеркнул строку, в которой говорилось о белом корне – надо узнать подробнее. Потом подчеркнул и фразу о бунтарях.

Кудараускас знал по справочнику, сделанному Мозгом на основе прессы, книг и расспросов людей, что Лигонское государство управлялось по сложным и древним законам. В республике сохранялось множество наследственных каст. Кастовая система была подточена развитием общества, все более отвергавшего привилегии патрициев. Идеи равенства по рождению постепенно распространялись в стране, и тогда, чтобы спасти косную систему, патриции передали власть генералам. С каким удовольствием получившие власть генералы запретили не только свободы и споры, но и превратили Лигон в большую, славно организованную казарму!

Нельзя сказать, что никто не сопротивлялся генералам– оппозиция исходила из школ и научных центров, фабрик и книжных собраний. Неуправляемых сопротивленцев наказывали, убивали, сдавали в армию. Девкали и Пирру давно бы казнили, если бы не патрицианское их происхождение. Патриция казнить нельзя, но можно послать на бесплодный ледяной остров, чтобы он там умер от голода.

Но ссылки и процессы в конечном счете спасти генералов не могли. И тогда оставалось главное и самое надежное средство– война. А когда страна готовится к войне, то оппозицию можно уничтожать раньше, чем она откроет рот.

«Я вспоминаю, – продолжал свои мемуары Ранмакан, – как однажды ко мне пришел Бессмертный и сказал, что я хороший чиновник и, когда я проработаю еще несколько лет, мне разрешат жениться на девушке из седьмого чиновничьего разряда и наши дети тоже перейдут в седьмой разряд. Я был очень благодарен, а Бессмертный сказал, что мои услуги нужны стране, которой угрожают новые заговорщики. Он мне велел пойти к учителю Паону и сказать, что я люблю читать книги, и потом брать их и читать. А если учитель скажет, что я могу быть полезным, то вопросов лишних не задавать, а сказать при случае, что я недоволен правительством и моим заработком. Я очень испугался и сказал, что я всем доволен. Бессмертный сказал, что я дурак– это метод борьбы с врагами. И я согласился, но, когда я возвратил учителю первую книгу, он спросил меня, о чем она, и я сказал, что против правительства, я ведь ее не читал. А учитель засмеялся, потому что это была хрестоматия для отрядов Охраны. И он добавил, что из меня никогда не получится провокатор. Потом я рассказал об этом Бессмертному, и тот на меня разозлился и ответил, что таким, как я, не место в седьмом разряде чиновников. А учителя все равно потом арестовали и сделали ему операцию. И он, конечно, пропал.