Доктор Павлыш - Страница 190

190

Внутри горы была видна желтая раскаленная масса, мягкая и податливая. Она медленно вываливалась сквозь зубья скал.

Павлыш не мог оторвать взгляда от комка белых перьев, от пушинки, падающей в воду.

– Куда? – кричал Гогия. – Ты с ума сошел!

Павлыш бежал к воде. Птица, несомая воздушной волной, падала как лист с дерева, бессильно вращаясь в воздухе.

Она должна была упасть метрах в ста от берега, но порыв встречного ветра бросил ее ближе к суше, и Павлыш, даже не подумав, глубоко ли там, побежал, увязая в грязи, скользя и стараясь удержать равновесие, а земля вздрагивала, уходила из-под ног.

Сначала дно понижалось полого, и грязная вода достигла коленей лишь шагов через двадцать.

Птица упала в воду. Одно крыло ее было прижато, другое белой простыней распласталось по воде. В птице чувствовалась какая-то ватность, неодушевленность. Дно уступом ушло вниз, и Павлыш провалился по пояс в воду. Каждый шаг давался с трудом, вода в заливе бурлила и ходила водоворотами, хотя на поверхности вязкий слой пепла сковывал волнение, как пена в кастрюле закипающий суп.

Птицу медленно относило к центру залива, и Павлыш спешил, понимая, что плыть в своем комбинезоне он не сможет, и молил судьбу, чтобы дно больше не понижалось, чтобы хватило сил и времени добраться до белой простыни.

Он дотянулся до края крыла, и в этот момент его ноги потеряли дно. Не выпуская крыла и боясь в то же время, что перья могут не выдержать, Павлыш тянул птицу к себе, все глубже уходя в воду. Неизвестно, чем бы закончилось это акробатическое упражнение, если бы Павлыш не почувствовал вдруг, что кто-то его тянет назад. Несколько секунд он продолжал удерживать неустойчивое равновесие, потом наконец преодолел инерцию, и птица легко заскользила по воде к берегу.

Не отпуская крыла, Павлыш обернулся. Гогия стоял по пояс в воде, вцепившись сзади в комбинезон Павлыша. Глаза у него были бешеные, испуганные, и он несколько раз открывал рот, прежде чем смог произнести:

– Я… вы же могли… не успеть…

Они подхватили легкое, выскальзывающее из рук тело птицы и понесли его к берегу. Голова птицы бессильно поникла, и свободной рукой Павлыш ее поддерживал. Глаза были затянуты полупрозрачной пленкой.

– Ее оглушило, – сказал Павлыш.

Гогия не смотрел на него. Он глядел вперед, на берег.

Павлыш взглянул в ту сторону. Лава, выливавшаяся через расщелину в горе вязким языком, намеревалась отрезать им путь к берегу.

– Бери левее! – крикнул Павлыш.

Флаер находился по ту сторону лавового языка и казался мыльным пузырем на закате.

Им пришлось снова зайти вглубь почти по пояс, чтобы не попасть в закипающую воду, обогнуть стену пара на границе лавы и воды.

Павлыш с трудом потом мог вспомнить, как они добрались до флаера и занесли внутрь птицу – крыло никак не желало складываться и застревало в люке…

Павлыш поднял машину над островом и бросил ее в сторону моря.

– Ну все, – сказал он, – выбрались, теперь как-нибудь доплетемся до дому.

Гогия задраил люк. Пфлюг осматривал птицу.

Павлыш включил рацию.

– Сколько можно! – возмущался кто-то знакомым голосом. – Сколько можно молчать? Мы вызываем вас уже полчаса!

– Некогда было, – объяснил Павлыш, – пришлось задержаться на острове. Димов вернулся?

– Они на подходе, – ответил тот же голос. – Нет, вы мне ответьте, кто вам дал право нарушать правила поддержания радиосвязи? Что за мальчишество! Кто управляет флаером? Это ты, Гогия? Я тебя отстраняю от полетов, и даже Димов не сможет тебя защитить. Стоит на два дня покинуть Станцию, и все летит кувырком!

– Это ты, Спиро? – спросил Павлыш.

– Я, а кто за рулем, я спрашиваю?

– Павлыш.

– А, вот кто! Вас в Дальнем флоте не учат, что нужно поддерживать связь с центром?

– Да погодите вы, Спиро, – сказал Павлыш устало. – Я иду сейчас на малой скорости. Ждите нас через полчаса. Подготовьте операционную.

– Стой, не отключайся! – крикнул Спиро. – Выслать тебе на помощь второй флаер?

– Зачем? Чтобы летел рядом?

– А кто пострадавший?

Павлыш обернулся к Пфлюгу.

– Что там у Алана? Наверное, надо сообщить.

– Это не Алан, – ответил Пфлюг, – это Марина. У нее сломано крыло. Дай-ка мне микрофон…

Вершиной на Станции назывался большой, вырубленный над основными помещениями зал, специально оборудованный для птиц-биоформов. В зале был бокс для обследования биоформов, запасы пищи для них, здесь стояли их диктофоны и приборы, которыми они пользовались.

Павлыш с Мариной сидели в зале Вершины. Павлыш на стуле, Марина в гнезде из легкой частой сетки, которое соорудил для биоформов Ван.

Павлыш никак не мог привыкнуть к ее механическому голосу. Он понимал, что это не более как приставка– клюв Марины не был приспособлен для артикуляции. Но, слушая ее, он пытался себе представить настоящий голос Золушки, которую встретил на Луне.

Белая птица приподняла крылья, расправила их снова.

– У меня появляются странные рефлексы. Иногда мне кажется, что я всегда была птицей. Ты не представляешь, что это такое– парить над океаном, подниматься к облакам.

– Мне это снилось в детстве.

– Я хотела бы полетать над Землей. Здесь пусто.

– Не останься навсегда птицей.

– Захочу– останусь.

– Нельзя, – ответил Павлыш. – Я тебя буду ждать. Ты разрешила мне искать тебя, когда пройдут два года твоего затворничества.

– Ты нашел ту глупую записку.

– Она не глупая.

– Я чувствовала себя тогда такой одинокой, и мне так хотелось, чтобы кто-нибудь меня ждал.

190